Белый мрамор символизировал чистоту. Ха, если тут что и было чистым, так это только этот самый мрамор. И я не исключение из правила, никто из тех, кто чего-то добился в политике, никогда не сможет похвастаться чистыми руками.
Официально Ассамблея не имела власти. По идее, это было всего лишь собрание дворян империи, а их решения имели силу только для членов Ассамблеи. На практике Ассамблея дворян была одним из органов верховной власти, и своим решением она могла даже объявить войну другому государству, не спрашивая мнения императора. Выглядело это примерно так. Ассамблея не могла сместить со своего поста министра обороны, но зато она могла приказать дворянину Арнольду Нарвену подать в отставку и уйти со своего поста министра обороны.
Нет, конечно, он мог отказаться выполнить это решение, но…. Отказаться выполнить решение Ассамблеи, это значит объявить войну сильнейшим аристократическим семействам страны. Это значит стать изгоем и обречь на эту участь своих детей. Их никогда не пустят на порог ни одного дома, им не дадут учиться в престижных заведениях страны и у них не будет будущего. Таким вот образом Ассамблея и правила страной.
Я не стал идти в главный зал. Там собираются только в дни заседаний. Я направился на второй этаж, где располагались столовая, кафе, библиотека с архивом и большая закрытая веранда с видом на море. Там в основном и творилась вся деятельность в Ассамблее. А когда дело доходило до голосования то, как правило, все уже было решено.
Я сразу увидел того, кто был мне нужен. Высокий седой мужчина с длинной седой бородой стоял у окна и задумчиво разглядывал цветок. Он был в обычном темно-синем мундире офицеров флота, но без знаков различия. Такие носили отставные офицеры.
— Добрый день, сэр, — я снял шляпу и поклонился ему.
— А, добрый день мой мальчик, добрый день. Я как раз хотел перекусить.
Он оперся на мою руку, и мы неторопливо пошли в сторону столовой. От столовой там было только название и дешевизна. Подаваемые там блюда не постеснялись бы поставить на стол и в ресторанах Радужных холмов.
Спиной я почувствовал взгляд полный ненависти и зависти. Слегка повернув голову, краем глаза я заметил одного знакомого дворянина средней руки и никудышного политика. Он как раз поставил не туда и теперь все проиграл. Его дни как политика сочтены. Нет, убивать его, конечно, никто не будет, мы же все-таки не темные эльфы, чтобы быть настолько гуманными. Это они говорят, убивают проигравших. Впрочем, я точно не знал, в нашем мире их не было, а в других я не бывал. Теперь его ждет либо роль вечного статиста в Ассамблее дворян, либо возвращение в провинцию и местная мелкая политика. В которой он впрочем, может и преуспеть.
Хотя сомневаюсь. Чем хороша политическая система моего родного и горячо любимого государства, так это тем, что подобные ничтожества, никогда не займут никакого важного поста. Их растопчут не заметив. Что собственного говоря, и произошло. Он попытался пристроиться под крыло влиятельного политика, который имел глупость задеть благодушного старичка, которого я сейчас и веду в столовую.
Реджинальд Малькольм, известный адмирал, разгромивший в последней войне с Кунакским патриархатом весь их флот, что и предопределило победу в войне и наше господство во всем океане. После той битвы, он еще десять лет возглавлял Адмиралтейство, и негласно возглавляет до сих пор, хотя уже семь лет в отставке. Под его властью находился весь флот империи, а это более двухсот пятидесяти боевых кораблей, включая современные броненосцы с орудиями калибра 410 мм. Одно попадание такого снаряда гарантированно отправит на дно любой боевой корабль в нашем мире.
Выйдя в отставку, Реджинальд стал заниматься политикой в Ассамблее, где теперь получил ласковое прозвище «Акула». Он мой союзник, и как ни странно, он сам предложил мне союз. Я согласился не сколько из-за его политической силы, сколько из-за личного уважения к этому человеку. Он до сих пор был одним из немногих людей в империи, что могли «без стука» войти в кабинет императора. В стране, которая уже сто лет не вела крупных сухопутных войн, но провела четыре полномасштабные морские, не считая трех десятков мелких, глава Адмиралтейства играл очень большую роль.
— Как твоя поездка на юг? — негромко спросил меня Реджинальд.
— Все прошло замечательно, однако я совершил ошибку, и глава сети сумел ускользнуть.
— Не беда, он теперь никто, пусть бегает сколько угодно. Ловить его теперь это дело полиции.
— А как ваши дела?
— Наши дела, — поправил меня Реджинальд. — Тебе он тоже на хвост наступил, мальчик мой. Несколько моих старых друзей начали расследование по поводу слухов о том, что граф Ланстейский организовал целую сеть контрабандистов. Говорили, что он дает им укрытие на своей земле, которая очень удачно граничит с важным портом на юге. И тут какой-то маг раскрывает целую сеть контрабандистов в южном порту. Найденные доказательства косвенно указали на вину графа. Разумеется, граф был ни при чем, но ему пришлось уйти из Ассамблеи и Сената. Такой удар по репутации, он не смог этого вынести и уехал в свои владения.
Понятно, значит, граф вовремя сдался, и привезенные мною неопровержимые доказательства о причастности графа к контрабанде — а это лишение титула и каторга, не понадобятся. Можно спалить их в камине, а можно оставить в семейной библиотеке, вдруг кому из моей семьи они понадобятся. На такие дела срок давности не распространяется.
Когда мы вместе с ним заходили в столовую, сзади кто-то злобно прошипел про меня. Я не обратил на это никакого внимания.
— Поздравляю, ты кое-чего добился, раз тебе уже шипят в спину, — негромко сказал Реджинальд. Несмотря на возраст, у него был отличный слух.
— Но все чего пока я заслужил — это полные зависти взгляды в спину.
— Ничего, все начинается с малого. В это сложно поверить, но я тоже когда-то был юнгой.
Зайдя в столовую, Реджинальд отпустил мою руку, и твердым шагом направился к своему любимому столику возле окна с видом на море. Я сел рядом с ним и отправил Арью за заказом.
— Это было для меня неожиданностью, — говоря это, Реджинальд посмотрел вслед Арье. Он уже все знал.
— Для меня это было еще большей неожиданностью.
— Не знаю, что тебя связывает с этой девчонкой, — признал адмирал, — но она явно имеет на тебя зуб. Я знаю, что ей не так просто тебе насолить, но все равно будь осторожен.
— Я знаю, но ваше беспокойство напрасно. В любом случае, тут сложно что-то сделать или исправить. Скажу одно, это была очень большая моя ошибка, и если мне будет суждено умереть из-за этого, это будет справедливо.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});